Изумительный

Сюжет известен из жизни - Джулио Андреотти (Сервильо), в разные годы занимавший самые разные должности в правительстве и парламенте Италии, должен предстать перед судом за возможные связи с мафией и причастность к многочисленным заказным убийствам. Процесс мало занимает политика, которого в глаза и за глаза называют в основном Вельзевулом: все, кто когда-либо предсказывал ему поражение или гибель, - уже в могиле. Волнует его совсем другое, и это, как ни странно, - одно единственное убийство, которого он не заказывал.

Два года назад фильмы "Изумительный" Паоло Соррентино и "Гоморра" Маттео Гарроне получили в Каннах приз жюри и Гран-при соответственно, в прессе много писали о возрождении итальянского политического кино и вспоминали 1972-й год, когда на этом же фестивале наград удостоились картины "Рабочий класс идет в рай" Элио Петри и "Дело Маттеи" Франческо Рози.

Действительно, преемственность прослеживается: итальянское политическое кино в лучших его проявлениях - это стилистический эксперимент, поиски новой кинематографической формы, вдохновленные энергией и безумием местной общественной жизни. Ничего похожего на те ожидания, которые возникают в голове, когда слышишь тоскливое до зубной боли словосочетание "политическое кино".

Сугубо локальные реалии почти тридцатилетней давности у Соррентино превращаются в самоценное кинематографическое путешествие и чтобы совершить его, вовсе не обязательно интересоваться политикой.

"Меня обвиняют во всем, что случилось с Италией со времен пунических войн", - с замогильной иронией в голосе заявляет за кадром Андреотти, горбатый старичок с острыми оттопыренными ушами, точь-в-точь как у Носферату из картины Вернера Херцога. Фильм с подзаголовком "Удивительная жизнь Джулио Андреотти" - отнюдь не биография трехкратного премьер-министра Италии, активно принимающего участие в политической борьбе с 1946-го года. Мы застаем его на излете карьеры, накануне "процесса века", в ходе которого его обвинят в связях с мафией и многочисленных убийствах конкурентов и опасных свидетелей. Эти смерти Соррентино визуализирует с невероятной изобретательностью - из неожиданных ракурсов и четких линий поворотом или отъездом камеры вдруг формируются повешенные под мостом тела, летящие с обрыва автомобили, спрятанные в багажнике трупы.

Соррентино весьма легко меняет стили своих картин. Так, в "Последствиях любви", он предстает скорее как минималист, в другой - "Друг семьи" - создает ощущение южного барокко. В "Изумительном" ему удается соединить изобразительный лаконизм и избыточность, как соединяются они в архитектурных формах итальянских городов. Маленький человечек, тянущий сквозь жизнь непомерный груз собственных амбиций, помещен в безразмерные пространства дворцов и церквей - одновременно пустынные и перенасыщенные деталями. В этой картине постоянно что-то происходит (выстрелы, перемена обстоятельств, аресты и смерти) - и в то же время не происходит ничего, как будто для героя Тони Сервильо время остановило свой ход.

Мы слышим о его репутации, о масштабах его личности (один из персонажей утверждает, что Андреотти один вмещает в себя двухтысячелетнюю историю католицизма - от искупительной жертвы Христа до инквизиции и далее), но мы не знаем ничего о его поступках в политике и жизни, кроме причастности к десяткам смертей и юридически недоказуемой ответственности за одну, самую главную - убийство "Красными бригадами" другого христианского демократа Альдо Моро.

Пока идет подготовка к процессу и сам процесс, в голове героя вершится другой суд, свидетелем обвинения на котором выступает покинутый им мертвый товарищ в спортивном костюме . Нельзя сказать, что Андреотти ничего не сделал для его спасения: он дал обет, что если похитители вернут Моро живым, он навсегда откажется от любимого мороженного. Напоминание об этом обете - адвокатская речь политика в защиту самого себя, ведь ирония (по его собственным словам) - единственное лекарство от смерти. Возможно, именно поэтому Джулио Андреотти до сих пор жив.

 

обсудить статью на форуме - - 6921382